20 апреля 2025 года в Екатеринбурге официально начала работу новая аварийно-спасательная структура — «РМК Поиск». Спустя два месяца после запуска мы поговорили с руководителем подразделения Денисом Рыжовым о том, как и зачем все это создано.
«Это не инициатива — это система». Как родился «РМК Поиск»
— Денис, что вообще такое «РМК Поиск»? Название как будто говорит, что вы — про поиски пропавших.
— Мы — аварийно-спасательная команда, созданная для реагирования на ЧС: помощи при пожарах, поисках пропавших, работе в зонах катастроф. Мы не подменяем МЧС или МВД — мы усиливаем.
— Почему его вообще решили создать? Что это — пиар РМК, альтруизм или чья-то идея фикс?
— Все началось с личной инициативы сотрудников Службы безопасности РМК. Когда в деревне Бурмакина на востоке Свердловской области пропали дети, четверо сотрудников безопасности РМК спросили у руководства: «Можно поехать и помочь?» Разрешили. Они поехали и спасли.
Потом мы также выезжали на страшный потоп в Киолиме после прорыва водохранилища, на поиски пенсионера в Верхней Пышме… Стало понятно: это уже не просто «инициатива». Это профессиональная помощь. А чтобы продолжать делать это легально и системно, понадобилось создать отдельное подразделение, оформить соответствующие коды деятельности, получить лицензии, статус спасателей.
Так из Службы безопасности РМК выросла полноценная аварийно-спасательная команда. Но сейчас среди нас уже есть и те, кто пришел извне — в основном бывшие сотрудники МЧС.
— То есть вы и сами из Службы безопасности?
— Да. Но до этого много лет работал в пожарной охране. У меня профильное образование, опыт. В РМК занимался, помимо прочего, вопросами пожарной безопасности. Так что это была вполне логичная эволюция.
«У нас на смене и гидрокостюмы, и бензопилы, и ребята, которые умеют и спасать, и вязать веревки»
— У вас здесь почти как в мини-МЧС: штабы, карты, экраны. Что реально происходит в этом центре?
— Здесь мы принимаем сообщения, отслеживаем обстановку в регионе и координируем действия. На трех больших экранах — все, что нужно для оперативной картины. Первый — это погода: осадки, ветер, прогноз. Второй — карта наружного противопожарного водоснабжения Екатеринбурга. Третий — данные по потенциальным рискам. Все это открытые источники, но в комплексе они позволяют быстро оценить ситуацию и понять, можем ли мы подключиться и как все может развиваться.
— Ваша зона ответственности — только Свердловская область?
— Основная — да. Мы работаем по официальным соглашениям с МЧС и МВД Свердловской области, с Министерством общественной безопасности и Следственным комитетом. Кроме того, есть устные договоренности с Челябинской областью — с их МЧС и МВД. Если там происходит серьезное ЧС и нужны дополнительные силы, они могут обратиться к нам напрямую. То есть мы базируемся в Екатеринбурге, здесь, как добровольная пожарная команда, выезжаем на тушение пожаров во взаимодействии с МЧС, но при необходимости работаем и за его пределами — по согласованию с официальными структурами.
— А если человек просто позвонит напрямую: «Помогите, человек пропал»?
— Нет, напрямую — нельзя. Это исключает ложные вызовы, упрощает координацию и делает все юридически корректным. Если у вас потерялся близкий человек, в первую очередь нужно обратиться в полицию. Когда там будет зарегистрировано заявление, мы уже можем подключаться. Мы не отгораживаемся, просто работаем по правилам.
— Но ведь в поисках людей участвуют и поисковые отряды с огромным опытом — вроде «Лизы Алерт». Чем вы от них отличаетесь?
— «Лиза Алерт» делает огромное и нужное дело. Но это волонтерская структура. Мы — профессиональное аварийно-спасательное подразделение. У нас у всех есть аттестации, подготовка, удостоверения спасателей.
То есть в случае пропажи человека доброволец может его найти, но если тот, например, упал со скалы, волонтер, скорее всего, не сможет ему помочь. Мы — да. У нас на смене — и гидрокостюмы, и бензопилы, и ребята, которые умеют не только спасать, но и спускать человека со скалы, страховать, оказывать первую помощь и вязать веревки вслепую. Мы работаем там, где нужна не просто инициатива, а профессиональные навыки.
«От дрона до палатки»: чем оснащен «РМК Поиск»
— Сколько сейчас человек в команде?
— Сейчас нас 56. Мы работаем по графику сутки через трое. В каждой смене минимум два экипажа — один может выехать на пожар, второй — на поиски. Если ситуация масштабная, подключаем резерв: все 56 человек на связи и готовы выйти.
— И сколько выездов у вас уже было за эти два месяца?
— 119. 71 — на поиски пропавших, 31 — на пожары, еще 17 — помощь городской службе спасения.
— А чем вы оснащены? Что есть «на борту»?
— Все, что может понадобиться в реальной работе. Два основных автомобиля и два резервных, четыре квадроцикла — разной мощности, с лебедками и канистрами. Есть тепловизоры, навигаторы, беспилотники, в том числе компактные — такие можно запускать даже внутри помещений, мы сейчас как раз тестируем их на пожарах. Есть мотопомпы, бензопилы, дискорезы — для расчистки завалов, вскрытия помещений, подачи воды. Огнетушители, аптечки, полный комплект одежды — и боевая, и полевая, включая термобелье и подменку.
Плюс — 15 модульных палаток. Это не просто палатки, это полноценный мобильный лагерь, который можно развернуть при работе в удаленных районах или на массовых ЧС: штаб, теплые модули, возможность автономной работы от генераторов.
— Как будто не хватает только вертолета, чтоб как в культовых фильмах про спасателей?
— Его нет, но пока. Если задачи появятся — он будет. Все снаряжение, которое у нас есть, — не для красивой витрины, оно для дела.
— А собаки? У вас тут все черное, брутальное, утилитарное — может, пушистый хвост разрядит атмосферу?
— Планируем. Но это не так просто, как кажется. Собака — это не техника. Ее нужно воспитывать, тренировать, приучать к конкретным задачам. И собаки, как правило, очень узкоспециализированы: одни ищут живых, другие — тела. У нас уже идет подготовка, но даже после года дрессировки не факт, что животное сможет сразу работать в реальных условиях.
А еще очень важно обучить кинологов. Чтобы они умели понимать и читать, что «говорит» ему собака во время работы, о чем сигнализирует. Это требует времени, системной работы и терпения.
— А сами вы где тренируетесь? Есть свой полигон?
— Пока своего нет, но мы плотно сотрудничаем с Уральским институтом государственной противопожарной службы. Там есть и полигон в Седельниково, и тренажеры в Кольцово. Регулярно выезжаем туда, отрабатываем как пожарную часть, так и аварийно-спасательные работы.
— Кто проводит обучение? Внутренние инструкторы или приглашенные?
— По-разному. Есть наши, есть бывшие сотрудники противопожарной службы, которые фанатеют от своего дела и продолжают учить других. Иногда приглашаем инструкторов из Москвы. Бывает, приезжают настоящие профи, которые готовят федеральные подразделения — и мы к ним подключаемся. Это серьезные специалисты с огромным опытом, с авторитетом.
Такие обучение и профессиональные соревнования — всегда хороший способ проверить себя, сравнить с другими, научиться чему-то новому. Но мы не заставляем в них участвовать из-под палки. Кто хочет — тот едет.
— Кто может попасть в «РМК Поиск»? Это элитный клуб или шанс для каждого?
— У нас нет закрытых дверей, но и проходного двора тоже. Минимум — среднее образование и хотя бы одна техническая или спасательная специальность. Водитель категории B — уже профессия. Но главное — не диплом, а опыт. Мы ищем тех, кто понимает, куда пришел. Потому что научить можно многому, а вот готовность спасать, когда вокруг тебя все полыхает, — или есть, или нет.
— А зачем идут к вам люди? Это что — порыв, романтика, зарплата?
— Романтика заканчивается на первом выезде, когда ты стоишь по колено в воде, без связи и в полной темноте. Дальше — остаются только те, кто по-настоящему хочет помогать.
У нас не про «героизм в кадре», у нас про выносливость и умение брать на себя ответственность. Здесь можно вырасти — и в технике, и в высотке, и в навигации, и в пожарке. Если ты хочешь — ты вырастешь.
Мы сразу на собеседовании говорим: здесь не будет легко. Нужно уметь держать голову холодной, когда все вокруг горит — и в прямом, и в переносном смысле. Сегодня ты можешь помогать врачам скорой помощи транспортировать тяжелобольного на носилках, завтра — тушить пожар, а потом несколько дней искать пропавшего в лесу. Это трудно и морально, и физически. Но мы не строим из себя «терминаторов»: если кто-то после тяжелой смены просит пару дней — лучше так, чем сломаться в моменте.
«Мы не гонимся за масштабом — мы растем осознанно»
— Что дальше? Какие горизонты у «РМК Поиска»?
— Сейчас один из главных фокусов — это строительство собственного пожарного депо. Там будет полноценное здание с гаражом для техники, новым ситуационным центром, комнатами отдыха и оперативными помещениями. Проект уже готовится.
— А по регионам — будете расширяться?
— Это в планах, но только после того, как Екатеринбург будет полностью «доведен до ума». Не хочется распыляться. Сейчас в приоритетах — отработка процессов, подготовка, стандартизация. Потом можно масштабироваться и расширяться в близлежащие регионы. Но все должно быть органично и по уму.
— Вы реально верите, что частный спасотряд может масштабироваться по стране?
— Верю. Потому что это востребовано. Потому что не бывает такого: «людей и так достаточно». Когда происходит ЧС, счет идет на руки, ноги, головы. Если мы выехали на пожар — мы помогаем: проложить рукавную линию, подать воду, заправить машину, установить лагерь. Мы не подменяем основные силы. Мы усиливаем. Мы поддерживаем. Иногда именно наша помощь позволяет выиграть время. А время — это жизни.
